И. К. Бирюков
МОЛОКАНЕ В АМЕРИКЕ
1969
Глава 4
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
Воскресное утреннее собрание на ул. Лафайетта 18 октября 1910 года отличалось от других особенным пророчеством, сказанным через Афанасия Тимофеича Безяева. Неожиданно для всех он огласил криком собравшихся: «О, Боже, какой гнев идет на землю!». Взяв высокий стакан, он поставил его в эмалированную миску и стал изо всех сил вертеть её со словами: «Так будет колыхаться вся вселенная!». И взяв металлический прут, он сказал: «Этот жезл железный, он пошёл кругом по всему свету сокрушать царей земных и все народы». «О, Господи Боже мой, случится ли это?», — и в ответ на свой собственный вопрос произнёс: «Будьте уверены, что это произойдёт». «Найдутся ли избранные Твои?», — и он снова ответил на свой вопрос: «Найдутся мало призванных». «О, Боже мой! Найдутся ли жены на перевязку ран?». «Найдутся», — был ответ.
Затем он повернулся к старцам с вопросом: «На чьей земле я стою?». «На Божей, во владении Америки», — был ответ. На что он сказал: «Око Господне зрит на эту землю на воздаяние и помилование». И снова отвечая на свои вопросы, он продолжил: «О, Боже мой! Дойдет ли гнев до запада? Да. Ждать ли милости с юга? Нет. Будет ли защита с севера? Не было и не будет. Вот вижу: надвинулось множество кораблей для сражения мира, как сказано — с востока до запада, с юга до севера, и они гибнут в великих водах поражением один другого. Это называется Армагеддонская война».
Это пророчество привело старцев в сильное замешательство, и не только их, но и всю общину, поскольку в нём говорилось и об Америке («Дойдет ли гнев до запада? Да...»), которая также будет вовлечена в войну Армагеддона, — поэтому и Поход в Убежище некоторым стал казаться напрасным.
Но за несколько недель, в течение которых слова пророка ещё обсуждались, эти размышления были вытеснены насущными вопросами — в основном, поиском земли для фермерской общины, для чего выбирали делегацию за делегацией, и они отправлялись в разные уголки Калифорнии и других западных штатов.
Но это пророчество было не похоже на другие. В нем говорилось о ближайшем будущем. Минуло всего три с половиной года, когда летом 1914 года вся Европа, а также частично Азия и Африка были охвачены огнём войны. Миллионы брали в руки смертоносное оружие и безжалостно убивали друг друга. Корабли собирались тысячами для военных нужд, сотни военных кораблей и подводных лодок топили друг друга, как было предсказано в пророчестве: «Вот вижу: надвинулось множество кораблей для сражения мира». Чувства молокан касательно войны в это время были двоякими. С одной стороны, была радость тому, что пророчества Клубникина и Безяева исполняются, а также что здесь они избавлены от участия в военных событиях. Но с другой стороны, их печалила участь родственников и друзей, оставшихся в России и оказавшихся в огне. И когда кровь потекла рекой, они переживали за свою родину — и тем сильнее, чем чаще Российская армия оказывалась побеждённой в боях, а население стало страдать от тяжелых потерь и лишений войны.
Кровавая бойня продолжалась по мере того, как войска месяц за месяцем то продвигались вперёд, то вновь отступали, сражаясь то в окопах, то в открытом бою, пока люди во всём мире не привыкли к этому, и новости с полей битвы перестали волновать американцев.
Молокане тоже вернулись к обычной рутине. Месяцы шли, немецкие подлодки тонули. Страны-союзники снаряжали новые корабли с такой скоростью, что противнику оставалось либо погибать от голода, либо капитулировать. Немцы топили не только союзный флот, теперь они, не колеблясь, могли затопить и американский корабль, и постепенно Соединённые Штаты были вовлечены в войну. В результате, когда в марте 1917 года мир облетела весть о потрясшем Россию политическом перевороте, принесённом русской революцией, а также о крушении Российской армии, союзники осознали, что теперь они стоят перед лицом неизбежного поражения, если им не удастся привлечь Соединённые Штаты на свою сторону. Поэтому они удвоили свои усилия, направленные на объединение своих и американских сил.
Их усилия увенчались успехом. И несмотря на уже данное обещание Президента США не вступать в военные действия, 6 апреля 1917 года Америка объявила войну Германии. Страна начала энергично собирать армию и перенаправлять свои войска во Францию.
65-м Конгрессом 18 мая был принят Закон о воинской повинности для отдельных граждан, в согласии с которым призывалось мужское население в возрасте от 21 до 31 года включительно. Происходила регистрация в Национальный Резерв, из которого всех годных к службе мужчин отбирали в армию. Очевидно, что принятие этого Закона затронуло каждую молоканскую семью по той причине, что во всех семьях были по одному или сразу несколько мужчин этого возраста. Поэтому вся община была взволнована как никогда за прошедшее время с 1900-го года, который стал пиком агитации за эмиграцию в Америку.
Возникло также, не имеющее себе равного примера, чувство единения в братстве. Старцы часто созывали собрания, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Все, и в особенности молодёжь призывного возраста, чувствовали возрождение веры. Собрания были полны. Эмоционально насыщенные речи, взывающие к возрождению духа предков, стали характерной чертой этого времени. В целом, молодёжь выражала свою готовность следовать руководству старших, в каком бы направлении оно сейчас ни осуществлялось.
В Законе о воинской повинности для отдельных граждан было следующее положение: «Данный правовой акт не должен быть истолкован как средство для требования вступления в армию или принуждения к указанной службе лиц, являющихся членами известных действующих сект и организаций, чья вера и принципы запрещают участие в военных действиях в согласии с уставом соответствующей религиозной организации. Однако, освобожденные таким образом лица не могут быть освобождены от других видов службы, которые указаны Президентом как невоенные».
Проблема, с которой вследствие этого Закона столкнулись молокане, заключалась в том, что им было необходимо доказать властям, что Братство в действительности является «членом известных действующих сект и организаций, чья вера и принципы запрещают участие в военных действиях». Но все молокане опасались, что они не были в достаточной мере известны в Америке как пацифистская организация, чтобы подпадать под действие этого положения Закона.
Для того, чтобы убедиться, что они подходят под описание, единодушно было решено просить Президента Вильсона об освобождении от военной обязанности, как это предлагалось Законом. Была избрана делегация, чтобы передать петицию лично Президенту. Для этой цели выбрали ветеранов по переговорам с Российским правительством — Филиппа М. Шубина и Ивана Г. Самарина. Последним был также составлен текст этого Прошения.
Петиция, датированная 2-м июня 1917 года, начиналась со сжатого пересказа предыдущей истории молокан и их сопротивления военной службе в Российской армии, что и послужило причиной их эмиграции в страну, «достойную свободы и мира», где в течение последних десяти лет они содержали свои семьи, «не обременяя страну».
Далее в Петиции говорилось, что «в связи с недавним принятием Закона, согласно которому все мужчины, независимо от их национальной принадлежности, в возрасте 21-31 года должны до 5 июня 1917 года зарегистрироваться в Национальном Резерве, предполагаем, что действие Закона распространяется также и на молокан». Но военная служба «осуждается нашим вероучением». Поэтому они вынуждены известить об этом правительство заранее, так как в силу своих религиозных убеждений не смогут вступить в ряды военных, «находящихся в Вашем распоряжении и под Вашей опекой». Прошение оканчивалось уточнением количества верующих молокан в Соединённых Штатах, число которых было около 4000 человек, а также обращённой к Президенту просьбой об их защите от преследований за невыполнение Закона.
В Фениксе к двум делегатам, отправившимся в Вашингтон поездом, присоединился Михаил П. Пивоваров, представлявший Аризонскую колонию молоканских поселенцев. Прибыв в Вашингтон, они, прежде всего, обратились в Российское посольство с надеждой на то, что им помогут официально подтвердить их исторически сложившееся требование противников военной службы. Посольство согласилось убедить американские власти в правомерности их отказа от службы, но в то же время им было выдано письмо с разъяснением положений Закона о воинской повинности для отдельных граждан. В нём особо подчеркивалось, что регистрация не означает принятие в армию, но является исключительно средством идентификации, поэтому им советуют подчиниться Закону, чтобы не возникло юридических проблем. Приняв это во внимание, они предоставили прошение Начальнику Военной полиции генералу И. Х. Краудеру, который в ответ на их просьбу дал им письмо, датированное 19-м июня 1917 г. В письме излагалась суть утренней встречи с молоканами. Генерал писал, что недоразумение по поводу регистрации возникло в связи с непониманием просителей значения регистрационного шага, и заверял этим письмом, что регистрация не означает приём на военную службу, а является способом определить, подлежит ли зарегистрированное лицо призыву. Далее говорилось, что для молокан регистрация является способом обратить внимание властей на существующий у них религиозный запрет на участие в войне.
Генерал Краудер подвел итог утренней встречи, выразив надежду на то, что молокане, следуя его разъяснениям, будут готовы зарегистрироваться, и если все факты, вошедшие в Прошение и касающиеся молоканской веры и религиозных принципов, подтвердятся, то их освободят от всех видов военной службы.
После описанных событий делегация с радостью возвратилась домой, пребывая в заблуждении и веря в то, что им предоставили освобождение от всех видов военной службы. По прибытии они посоветовали братьям общины не оказывать сопротивления Закону относительно регистрации, т. к. в их руках было заверение от правительства. Несмотря на незначительные возражения, молодые молокане приступили к регистрации в полном доверии и в должное время заполнили анкеты, после чего получили личные карточки военнослужащих. Следом за регистрацией община вернулась к привычной жизни.
В течение следующих месяцев правительство, однако, провело несколько очень активных акций по распродаже населению Облигаций военных займов, чтобы профинансировать огромные расходы военного времени. Окружённые американским патриотизмом, молокане испытывали сильное давление со стороны своих работодателей, принуждавших их участвовать в военных займах.
Подавляющее большинство молокан честно сопротивлялись этой форме участия в войне, но не могли обосновать свои религиозные возражения на английском языке в достаточной мере для того, чтобы эти объяснения удовлетворили работодателей, из-за чего те считали, что молокане уклоняются от поддержки политики страны.
На фото: Пример расписки периода Первой мировой войны, выдававшейся молоканам как членам в денежных пожертвованиях Американскому Красному Кресту, заменявших покупку военных займов. Документ любезно предоставлен Дэвидом Дж. Валовым.
(нажмите на рисунок для увеличения; повторное нажатие — возврат в исходное положение)
С помощью д-ра Дэна У. Барлетта старцы разработали план действий, по которому общее денежное пожертвование в пользу Американского Красного Креста было принято Комитетом Свободных Займов вместо взносов за военные облигации. Каждый участник пожертвования в Красный Крест получил письмо от этой организации, которое подтверждало согласие Комитета Свободных Займов на подобную договоренность. После этого на молокан впредь не оказывалось давление со стороны работодателей по поводу покупок военных облигаций или, как их называли, свободных займов.
Впрочем, в Аризоне дела обстояли иначе. Аризонская колония, ставшая к тому времени достаточно многочисленной, подвергалась сильной антивоенной проповеди даже до того, как М. П. Пивоваров присоединился к делегации, направлявшейся в Вашингтон. Она исходила от движимой Святым Духом местной пророчицы, которая предупреждала братство о том, что необходимо удерживаться от военной регистрации. Её пророчество так толковалось старцами, что регистрация была равносильна метке зверя на правой руке или на челе, как сказано в Апокалипсисе (Откр., гл. 13).
В итоге, 34 человека в возрасте 21-31 года уведомили местное военное руководство о своём намерении не подчиняться Закону, оставив в то же время свои адреса, чтобы показать готовность нести ответственность за свои действия. Вся колония одобряла и поддерживала молодых молокан, и это неоднократно выражалось шествием с пением и прыжками по улицам Феникса и Глендэйла. Однако власти не обратили внимания на демонстрантов. В день регистрации 34 человека были арестованы, выпущены под залог, а 7-го августа, после однодневного судебного разбирательства, все они были приговорены к году заключения в Аризонской тюрьме г. Прескотт, округ Явапаи. Отбыв 10 месяцев приговора в Прескотте (где с ними обращались очень снисходительно), 28 из них согласились на регистрацию. Их освободили и отпустили на фермы к своим семьям. Оставшиеся шестеро были непреклонны. Их в результате призвали в армию как невоенных служащих в соответствии с Законом и определили в Дисциплинарные бараки в Форт Рили, штат Канзас. Там же содержали многих других сознательных противников участия в войне различных вероисповеданий и занятий, которые за отказ от службы в любом качестве претерпевали в этих военных Дисциплинарных бараках различные лишения. Строгие меры эти шестеро молокан очень скоро познали на своем опыте.
По прибытию в Форт Рили им приказали надеть форму, что они, естественно, отказались выполнить. За постоянные отказы носить форму и выполнять приказы с ними обращались очень грубо, если не сказать жестоко. Их могли поливать водой из брандспойта до потери сознания, приковывать наручниками к дверям камеры в таком положении, что ноги едва могли достать до земли, либо они висели только на запястьях в течение часа, и после короткого перерыва пытка возобновлялась.
Причиной арестов всех сознательных противников войны в Форт Рили была задержка в определении Военным Министерством понятия «невоенная служба», которое упоминалось в Законе о воинской повинности. Никто в точности не мог сказать, как его осуществлять, вплоть до 23 марта 1918 года, когда Вильсоном был подписан Приказ Президента № 28. В нём, помимо других положений Приказа, невоенная служба определялась как служба в следующих армейских подразделениях:
1. Медицинские корпуса на фронте и в тылу.
2. Корпуса хозяйственного снабжения: портовые грузовые компании, прачечные службы, трудовые компании и т. п.
3. Инженерная служба на фронте и в тылу: железнодорожное строительство и обслуживание, дорожное строительство, возведение в тылу укреплений, доков, верфей и т.п.
Принятый Приказ ставил условие: все, кто был готов служить по названным категориям, должны быть разделены и отданы под командование «специально обученных офицеров, обладающих тактом и чувством справедливости», которые не будут ни применять наказаний, ни поощрять находящихся в их подчинении «проявлением благосклонности или вознаграждениями, помимо предоставленного освобождения от реальной военной службы».
Не видели благосклонности и те, кто не мог служить ни под каким видом в любом армейском подразделении, которые были указаны Президентом. Поэтому шестеро молокан оказались жертвами произвола офицерского состава, старавшегося любыми законными и незаконными средствами сломить их сопротивление ношению формы или армейской дисциплине.
Однако Военное Министерство было осведомлено о существовании подобных «абсолютистов». 1 июня 1918 года Военный Министр учредил Комиссию по Расследованию, задачей которой было «единственно выяснение и определение искренности сознательных противников войны». Приступив к выполнению обязанностей, Комиссия начала расследовать дела и опрашивать противников войны по всей стране. Если в результате расследования опрашиваемого признавали искренним в своих требованиях, его отправляли на фермы или в городские учреждения (находящиеся в военном ведомстве), либо в Дружественный Корпус Реконструкции (Friend’s Reconstruction unit), проводивший восстановительные работы во Франции. Если, по мнению Комиссии, требования противника войны были неискренними, его направляли на службу в армию. Поскольку в стране было очень много подобных случаев противления, то прошло довольно много времени прежде, чем всех могли опросить. Жесткая дисциплина лагеря в этот период не ослаблялась. Комиссия занялась и делом шестерых молокан. В книге «Сознательные противники войны», написанной председателем Комиссии майором Уолтером Г. Келлогом и опубликованной в 1919 году, можно прочитать: «Работа Комиссии позволяет заключить, что меннониты, квакеры и молокане представляют собой наиболее интересные случаи. Меннониты наиболее многочисленны среди противников войны; квакеры, возможно, более всех прочих заслуживают восхищения. Но молокане, несомненно — и не из-за своей численности, а из-за новизны этого явления — оказались наиболее озадачившими Военное Министерство».
Описывая непосредственно шестерых молокан, о которых речь шла выше, майор Келлог говорит следующее: «Сотрудник, проводивший расследование, выяснил, что молокане размещены в одном из западных лагерей. Ему сообщили, что они проводят голодовку и лагерное начальство отправило их в госпиталь, чтобы кормить насильно. Руководство лагеря поинтересовалось у него, как, по его мнению, им следует поступать в этом случае. Он предложил не обращать внимания на голодовку, но вернуть их в свои казармы, поставив еду и воду в пределах досягаемости. А если они не притронутся к пище, и их состояние сильно ухудшится, то отправить их снова в госпиталь, после чего решить, какие ещё меры можно принять».
Во время личного расследования майор узнал у арестованных, что по указанию Святого Духа они не хотят регистрироваться и участвовать в войне; а также что они около года провели в тюремном заключении и после освобождения были переведены в лагерь. От одного из шестерых, кто говорил по-английски, он услышал, что ни у кого из них не было желания обременять правительство никоим образом. Причиной голодовки было вегетарианство, которого они придерживались, и всё, что им было нужно, это разрешение готовить самим пищу, которая для них подходит. Майору молокане сказали, что они не станут принимать участие в войне ни под каким предлогом, как не согласятся и на военный отпуск на ферме, поскольку она тоже находится под военным контролем. Когда майор Келлог сообщил им, что подобный отказ, вне всяких сомнений, приведёт лишь к дальнейшему тюремному заключению, они ответили, что для них лучше скорая смерть, чем участие в войне. Подводя итоги своему расследованию, майор заключил, что у него нет другого выбора, кроме как рекомендовать направить молокан в военный отпуск на ферму, а в случае их отказа, действовать, как предписывает Закон. Но он был очень впечатлён их выдержкой и завершил свой отчет такими словами: «Несколько молокан, пребывающих здесь и позиционирующих себя как противники войны, являются самым необычным случаем. Насколько правдиво шестеро молокан говорят о своей вере, установить не удалось, но за то время, когда они находились под наблюдением Комиссии, с их стороны была проявлена абсолютная искренность и необыкновенный ум. Возможно, они были хорошими отцами для своих детей и образцовыми мужьями для своих жён, и их гражданская исполнительность не вызвала бы лишних вопросов, если бы не экзотическая религия, которая совершенно не приемлет беспощадную реальность войны».
В результате этих опросов, проведённых председателем Комиссии по Расследованиям, и вследствие отказа молокан от военного отпуска и работ на ферме, была проведена провокационная уловка: каждому в отдельности офицером было дано задание — взять грабли и убрать двор. Каждый из них отказался выполнить приказ, за что военный суд вынес всем суровые приговоры с заключением в федеральную тюрьму. Однако, по неизвестным причинам, сроки заключения им дали неодинаковые: И. Д. Коновалов и Ф. Ф. Юрин были приговорены к 25 годам, в то время как А. Ф. Шубин, Иван В. Куликов, Иван В. Сысоев и М. Е. Шубин — к 15 годам. Всех отправили в Канзасскую федеральную тюрьму в Ливенуорте.
По счастью, им не пришлось долго находиться в тюрьме. Вскоре окончилась война, и в апреле 1919 года все приговоренные за нарушение Закона о призыве заключённые были амнистированы Президентом Вильсоном. Шестеро названных молокан смогли вернуться на свои фермы и к семьям в Аризону, и возобновить нормальную жизнь.
Окончание войны вызвало во всем братстве чувство всеобщей радости. Все искренне ощущали, что Господь выказал милость к Своему народу, что Убежище действительно было ниспослано Богом (Прим. — Этот факт снова подтвердился, когда спустя пять лет, в течение которых молокане не получали писем из России, пришло несколько писем из Закавказья. Их привезли в Америку члены Ближневосточного Общества Освобождения (the Near East Relief Society), которые работали среди голодавших армян и других жителей этого района во время войны и последовавшей революции. Одно из первых писем было получено 20 ноября 1920 года, в то время как написано оно было 20 июля 1920 года. В нем говорилось: «Мы все страдаем от жестокого голода и денежной инфляции. Мука стоит 10 000 рублей за пуд (40 фунтов), и при этом её нет. Нет также сахара, а изюм стоит 15 000 за 1 пуд, лошадь — 300 000 рублей, корова — 250 000 рублей. Одежду шьём из мешковины». В добавок к голоду и холоду люди испытывали ужас перед войной и Революцией, о чём в письме были лишь намеки, очевидно из-за страха репрессий).
Чему удивляться! Из подсчитанных 4000 членов общины только трое добровольно пошли на войну по сути из напускной храбрости. Остальные, прошедшие регистрацию молокане, по Закону были освобождены как иностранцы, поскольку в анкетах записывались не только как сознательные противники войны по религиозным причинам, но и как «иностранцы, подданные России, проживающие в данной стране и не намеревающиеся принимать гражданство Соединённых Штатов». Это давало законные основания для классификации 5-F (иностранные граждане, проживающие в стране, освобождались от военного призыва в армию). Такая классификация была более выгодной, чем 1-О (сознательные противники участию в войне), поскольку, как мы теперь знаем, все мужчины, попадающие под эту классификацию, должны были проходить невоенную службу, рамки которой были нечетко определены в то время (Прим. — Подобное недоразумение создало серьезные препятствия для молодого молокана, М. Болотина, чей отец до войны выразил желание принять американское гражданство. Поскольку на тот момент его дети были несовершеннолетними, они тоже становились гражданами США, в результате чего с началом войны уже не могли быть освобождены от призыва как иностранцы, проживающие в стране. В 1918 году старшего сына призвали в армию. За отказ он был арестован и приговорен военным судом Форт МакАртура в Сан-Педро к 12 годам тюрьмы, несмотря на ходатайство старейшин общины. К счастью, его также амнистировали по приказу Президента, и в 1919 году он вернулся домой).
34 аризонца тоже могли получить классификацию иностранных граждан, проживающих в стране, поскольку молокане на то время не были гражданами США. В этом случае многих недоразумений и трудностей можно было бы избежать.
Но такова была воля Бога. Было бы несправедливо думать, будто они пренебрегли советом Лос-Анджелесских старцев, которые старались изо всех сил удержать их от регистрации. Они искренне верили, что следуют наставлениям Святого Духа. Их непреклонность стала символом стойкости молокан в период тяжёлых испытаний. Проявленное ими бесстрашие и мужество перед лицом суровой действительности делает честь не только им, но и всей общине русских духовных христиан-прыгунов. Церковь Христова слагается именно из таких столпов сильных духом.
Но Ефим Г. Клубникин, главный идеолог Похода в Убежище, не мог присутствовать вместе со всеми и разделить их радость, — из-за так и оставшегося для нас непонятным его внимания к Турции. Турция вступила не сразу в войну, начавшуюся в 1914 году. Для него это имело тайное духовное значение. Не умея читать американские газеты, он часто с беспокойством просил тех, кто мог узнать из газет, не начинает ли Турция военные действия. Мы уже не узнаем, ожидал ли он неких божественных знаков, которые раскроются через действия Турции. В октябре 1914 года Турция вступила в войну, но Ефим Герасимич ничего не предсказывал в связи с этим событием. Возможно, он ожидал дальнейших знаков. Как бы то ни было, он скончался 5 августа 1915 года, не сказав более ни слова о войне. Он ушёл внезапно, от сердечного приступа, и был похоронен с почестями, которых был достоин как человек — смирённый в мирских делах, и как пророк от Бога — в духовных.
Спустя год со дня его смерти в общине стала широко известна песня, слова которой приписывают ему. Хотя песня не была найдена среди его рукописей, но существуют достоверные свидетельства других молокан о том, что Ефим Герасимич дал копию своего сочинения выдающемуся певцу своего времени с просьбой подобрать подходящий мотив к словам и распространить в общине. Всё произошло так, как он и просил, но уже после его смерти.
В Сионском Песеннике 308-ая песня заслуживает вечной памяти, так как очень точно описывает чувства молокан во время Первой мировой войны и в послевоенные годы. Вот эта песня:
Глас Божий к избранным людям:
Идти, идти им всем в Поход
От сей страны в тот мирный край
И будете вы спасены.Придет гнев на сию землю
И ярость очень лютая,
Но жалко будет тех людей,
Коих постигнет острый меч.Они будут взывать к Творцу:
Спаси, Спаситель душ наших!
Чтобы нам не взять сей острый меч
И не погибнуть от него.Но голос скажет им в ответ:
Я снял теперь Свой мир с земли.
Но жалко только тех людей,
Кои слыхали глас трубы.Но Я избавлю тех людей,
Кои всюду следуют за Мной,
И провожу в тот мирный край
Своей могучей рукой.И дам Я им в наследие
Землю Свою обетованную.
Они там мирно будут жить
И вечно Бога благодарить.
В этот период родилось много песен, пронизанных радостью и благодарностью людей к Божественному избавлению от войны и её ужасных последствий. Филипп М. Шубин выразил свои чувства в длинной и вдохновенной песне, которая также стала очень любима. В Сионском Песеннике она записана под № 319. Песни 322, 323, 446, как и многие другие, были также сочинены приблизительно в это время. Даже краткое знакомство с ними может показать, что центральной является тема Божественного избавления от всемирного горя. Эти песни говорят о большом таланте их авторов, но, к сожалению, в данную работу, в силу ее краткости, они не вошли.
Пред. (Глава 3) <<< Предисловие, Введение и Оглавление >>> След. (Глава 5)