V.
Преемникъ Рудометкина.

 
       По отъезде Рудометкина въ прыгунстве настало совершенное затишье и, хотя прыгуны не замедлили выбрать преемника Рудометкину, но дело духовной пропаганды пошло уже несравненно тише.
       Ему наследовалъ Еленовскій мужикъ Ивлій Минниковъ, который после трехъ дней умеръ отъ холеры. Смерть Ивлія послужила прыгунамъ предлогомъ для новой, впрочемъ, совершенно безобидной демонстраціи. Его похоронили, украсивъ лентой черезъ плечо и облепивъ грудь звездами, сделанными изъ синей бумаги и изготовленными въ самой резиденціи умершаго царя — въ с. Еленовке, а въ заключеніе всей потехи надъ могилой царя Ивлія былъ воздвигнутъ монументъ, и притомъ деревянный, именно въ виде простаго креста съ надписью следующаго содержанія: «Здесь покоится прахъ въ Бозе почившаго; приложися къ отцемъ своемъ въ мире Ивлій Минниковъ; имелъ отъ роду 40 летъ; имелъ даръ отъ Бога».
       Ивлію Минникову наследовалъ Константиновскій мужикъ Гаврило Валовъ, братъ сосланнаго въ Дербентъ. Этотъ самый Гаврило Валовъ существуетъ и поныне, но царемъ давно не признается, ибо прыгуны, призвавъ его на царство, впоследствіи не признали въ немъ особеннаго дара отъ Бога, какъ непременно требовалось отъ царя, а увидели въ немъ человека обыкновеннаго, рядоваго. Больше всего Валовъ не понравился кажется темъ, что слишкомъ настойчиво задумалъ осуществить возникшій еще при Рудомtткине проэктъ взиманія 1/10 части доходовъ въ пользу царя. Некоторое время однако Валовъ признавался и ему была сложена даже такая песня:

…Гаврила Валовъ.
На Сіонскихъ горахъ
Стоялъ Божій виноградъ,
Сей духовный Божій садъ.
Кто въ саду томъ бывалъ,
Творца Бога называлъ...
Кто эти плоды вкусилъ,
Тотъ Божій крестъ носилъ.
Избрались таки злодеи,
Обокрасть тотъ садъ хотели;
Онъ поставилъ сторожей,
Какъ верныхъ своихъ детей.
Они садикъ стерегутъ,
За то денегъ не берутъ.
Онъ по садику гулялъ,
Плоды добры собиралъ,
Плодъ творящіхъ одобрялъ,
А безплодныхъ укорялъ.
Вечная радость намъ. Аминь.

       Песня эта сложена, какъ кажется, въ упрекъ Валову за его корыстныя намеренія на десятину, и въ примеръ приводятся те, которые

Садикъ стерегутъ,
За то денегъ не берутъ,

чемъ намекается на необходимость безкорыстія въ отношеніи паствы духовнаго царя.
       Заговоривши о Валове, кстати сказать, что онъ, по примеру Рудометкина, старался говорить рифмами и ему приписывается песня, которая имеетъ целью уязвить какъ можно более православныхъ, или иконниковъ, и показать, что впереди ихъ еще ожидаютъ большія непріятности за ихъ преследованія прыгунства.
       Если припомнить время после первыхъ непріятныхъ столкновеній прыгунства съ администраціей, то становится понятнымъ, что прыгуны утешались ожиданіемъ грядущаго мщенія за нихъ, которое должно было придти съ Запада. Далеко еще до наступленія турецкой компаніи 1853-1855 годовъ, полиція доносила, что местные прыгуны усердно и «недоброжелательно пророчатъ скорую победу турокъ надъ русскими».
       Одновременно съ Гаврилой Валовымъ нашелся-было другой преемникъ Рудометкину, именно Александровскій мужикъ Евтей, по фамиліи Уваровъ, но Гаврилъ Валовъ былъ побойчее этого Евтея и успелъ совершенно оттеснить своего соперника, человека совершенно безталаннаго, заявившаго себя только необыкновеннымъ возбужденіемъ, когда на него во время моленія находилъ духъ.
       Вообще съ 1858 года въ распространеніи прыгунства произошло видимое затишье. Рудометкинъ сиделъ въ Соловецкомъ монастыре, и осиротевшіе его подданные довольствовались поддержаніемъ Рудометкинскаго ученія, не осмеливаясь не только его дополнять, но и въ чемъ-либо изменять, и вся заслуга его преемниковъ предъ прыгунствомъ заключается лишь въ томъ, что они почти ничего къ этому ученію отъ себя не прибавили и не украсили его новыми нелепостями.
       Въ среде молодыхъ прыгуновъ однако скоро обнаружилось разномысліе, и именно въ вопросе о покаяніи. Многіе находили совершенно неудобнымъ въ собраніи женщинъ и мужчинъ публично и гласно излагать перечень своихъ прегрешеній и стали отказываться произносить покаяніе гласно, а предпочитали исповедь интимную — только предъ лицомъ исповедника.
       Вопросъ о двоеженстве, отчасти затронутый Максимомъ Рудометкинымъ, оставался также неразрешеннымъ окончательно.
     Въ отношеніи исполненія праздниковъ прыгуны также встречали немалыя затрудненія. Календарь, котырый имъ будто бы служилъ руководствомъ, и будто бы сочиненный еще родоначальникомъ молоканской веры, Уклеиномъ, хотя где-то, по разсказамъ прыгуновъ, существовалъ, но никто не зналъ, где именно онъ хранится, и Рудометкинъ, въ качестве полновластнаго распорядителя своей паствы, проявлялъ въ отношеніи назначенія и самаго отправленія праздниковъ полный произволъ, придерживаясь то Моисеевыхъ законовъ, то обычаевъ молоканскихъ, то церковнаго календаря Православной церкви, — какъ ему вздумается, черпая указанія на сей счетъ всегда непосредственно отъ «духа».
       Однимъ словомъ, едва Рудометкинъ сошелъ со сцены, какъ воцарился полный разладъ и разномысліе по всемъ религіознымъ вопросамъ. Замечено было, что даже снисхожденіе духа стало появляться несравненно реже и многія собранія проходили безъ духа, чего прежде не бывало никогда. Новыхъ последователей почти не являлось; изъ старыхъ некоторые возвратились въ молоканство, некоторые перешли въ жидовствующіе, и прыгунство угрожало расплыться въ другихъ толкахъ и уничтожиться само собою. Но местная власть вообще и въ особенности полицейскіе исполнители все еще не хотели предоставить всякимъ сектаторскимъ заблужденіямъ, въ томъ числе и прыгунскому, свободно проявляться, развиться и затемъ погибнуть подъ бременемъ самими же сектаторами созданныхъ нелепостей, и время отъ времени репрессивныя меры противъ раскольниковъ вообще и въ частности противъ прыгунства продолжали обнародоваться и применяться.
       Къ тому времени, въ 1858 году, среди прыгуновъ появилась въ обращеніи рукопись, подъ заглавіемъ: «О столпахъ церкви» и «Откуда вера наша», серьезно занимавшаяся разрешеніемъ этихъ обоихъ вопросовъ.
       Содержаніе этой рукописи настолько интересно, что необходимо сказать объ этомъ произведеніи подробнее. Рукопись эта обращалась какъ среди прыгуновъ, такъ и между молоканами во многихъ экземплярахъ, по обыкновенію написанныхъ уставомъ. Сначала трактовалось о «столпахъ церкви», а потомъ уже разрешался вопросъ «откуда наша вера». Въ «Столпахъ церкви» прежде всего высказывается уверенность, что вера духовныхъ христіанъ не есть вера новая, а существуетъ давно и что вера эта была лишь «временно помрачена»; затемъ идетъ подробный перечень самыхъ столповъ. «Первый князь и основатель веры истинныхъ духовныхъ христіанъ Тамбов. губ. с. Уварова Семенъ Матвеичъ Уклеинъ и сильные витязи, святые мужи, верные его помощники въ проповеди его святой веры, пресвитеры и настоятели разноместныхъ церквей: Моисей Алматовичъ — Согласной, Петръ Мих. Журавцевъ — Борисоглебской, Лука Петр. — Аккерманской, Петръ Демент. — Саратовской, Купріанъ Иван. — Узенской, Тимоф. Семеновъ, Гавр. Леонт. — Тамбовской, Алексей Троф. — Разсказской, Петр. Алексеев — Озерской, Сафронъ Степановичъ, Степанъ Самсон. — Тамбовской, Игнатъ Ильичъ — Разсказской, Моисей Михайлов. — Бакинской, Акимъ Антиповичъ, Ив. Феодор. — Пришибинской, Трофимъ Дорофеевичъ…» и т. д., и т. д. Въ этомъ длинномъ списке «столповъ» бросается, между прочимъ, въ глаза какой-то «его высокоблагородье маіоръ казакъ донской».
       Далее следуетъ: «Еще многіе сильные имъ помощники, сильные ратники, облеченные во всеоружіе Божіе, стоявшіе за веру, проповеданную вышеозначенными членами, многая претерпеша великая страданія, изгнаніе отъ рода своего, лишеніе домовъ своихъ, прочіе — чадъ своихъ, женъ своихъ, братьевъ и сестеръ, прочіе — отцовъ, матерей и странствованіе по чужимъ дальнимъ сторонамъ. И даны имъ различные дары по мере дарованія Христова, коемуждо противу силы, но вера едина и духъ единъ и дела едины всемъ».
       Затемъ следуетъ исчисленіе заслугъ «столповъ церкви».
       Далее оказывается, что въ числе «столповъ церкви» значатся также и женщины и «вдовицы», и девицы, «одарованныя благодатiю и силою». Эти женскаго рода «столпы» прославились «наипаче сладкогласнымъ пеніемъ». Столпы эти были: «Семена Матвеича жена Татьяна, дочери: Фекла, Агафья, Настасья Семеновны; Фекла Абрамовна, Фекла Григорьевна, Арина Тимофеевна, и проч., и проч.... и еще многія съ ними святыя вдовицы, девицы и женщины, помогавшія имъ въ святомъ пеніи и во всехъ святыхъ делахъ во святой церкви! Все они, превозлюбленные наши предки и открыватели веры Господа нашего I. X., многими слезами и многими молитвами, святою любовію усердно просили насъ бояться Бога и хранить Его заповеди, жить въ мире и любви, даже и со врагами своими и молиться за себя и за царя, и за весь міръ, а за открытую веру стоять твердо и готовымъ быть за веру на всякое страданіе, даже и на смерть»...
       После этого общаго разсказа о столпахъ церкви следуетъ восхваленіе одиночныхъ, наиболее знаменитыхъ столповъ.
       «Особенно достойные похвалы были означенный членъ Петръ Михайловичъ Журавцевъ, съ двумя единомысленными своими товарищами, Федор. Семенов. Матвеевымъ и Иванъ Андреевичемъ».
       «Еще достойный хвалы и славы быша означенный членъ, Григорій Никитинъ Булгаковъ, превзошелъ верою и любовью и страшными трудами дела своего, паче всехъ членовъ во время сильной брани света со тьмою. Онъ духомъ Божіимъ, облеченный во вся оружія Божія, волею своею вышелъ въ защиту за пораженныхъ нашихъ смело на ратное поле, якоже Давидъ единоборствовалъ на сильнаго и гордаго исполина, облеченнаго во вся беззаконная оружія своя».
       «О преславный членъ Григорій Никитинъ! Коль ты дивенъ предъ царями, сильными вельможами и великими князьями! О коль преславенъ ты предъ всемъ родомъ нашимъ. Не видимъ подобнаго твоей смелой крепости! Не ты ли обличилъ весь домъ великой любодейцы, проливающей кровь святыхъ твоихъ и все ея тайны и хитрые умыслы поставили явно предъ всеми?! Воистину Богъ даровалъ тебе такую силу и премудрость! Мы известны, что не наука твоя сотворила сіе, но духъ, владеющій всеми, таковаго неграматнаго и простого человека, съ такою обличительною книгою отъ невидимаго Бога вышелъ на ратное поле! Не ты ли мечъ остеръ подъ кровомъ руки Бога скрытъ былъ?!».
       «Не ты ли стрелою устъ поразилъ въ смерть гордаго исполина, попирающаго родъ нашъ, пролившаго многую кровь насильственно влекомыхъ въ свою Ердань? Онъ гордымъ духомъ своимъ растерзалъ младенцы на полы (пополамъ) отъ рукъ матерей, не дающихъ чадъ своихъ, а пролитымъ слезамъ числа и меры нетъ. Они хранятся въ плачевной чаше у Отца небеснаго и созреваютъ въ жемчужины въ день суда для украшенія победоносныхъ венцовъ техъ победителей, кои не щадили душъ своихъ даже до смерти! Но ты членъ тела Христова помощью Бога попралъ въ тылъ сильныхъ ратниковъ, попирающихъ братiю нашу, кои слезавую молитву приносили въ отраде своей Владыке міра за твою победу и о твоемъ спасеніи! Воистину достоенъ ты славы, и хвалы, и чести! Что весь родъ нашъ и за всю святую веру нашу въ Господа нашего Іисуса Христа не пощадилъ оставить жены своей и возлюбленныхъ чадъ своихъ и внучатъ и всего богатства и спокойства и не ужаснулся ни смерти, ни темницы, ни узъ, которыхъ ты за вся сія претерпевалъ! Прослави тебя Господи предъ святыми своими ангелами и предъ святыми своими пророками, апостолами, мучениками, избранными!»
       Другая половина рукописи разрешала вопросъ «откуда вера наша». Молоканамъ вообще и прыгунамъ въ частности представлялось не мало интереса узнать, откуда произошла ихъ вера и удостовериться, достаточно ли законно и правильно это происхожденiе. Понятно, что авторъ «Столповъ церкви» и «Откуда наша вера» старался происхожденiю этому дать наиболее внушительный видъ, и вотъ онъ говоритъ, что вера эта «отцами нашими и святыми старцами взята во святой библіи, открыта самимъ Богомъ, въ самое мрачное время, среди рода строптива и развращенна, и сія упованія нашей веры не отъ человека искуснаго и ученаго, но духомъ отъ Бога изліяся въ сердца простодушныхъ мужей, находящихся въ разныхъ губерніяхъ и городахъ, и селахъ и деревняхъ Россійской Имперіи, не то что занимающихся многою наукою въ одной школе или семинаріи, но простыхъ земледельцевъ, поля орущихъ, пасущихъ стада, рубящихъ леса, питающихъ и одевающихъ себя и семейства своими собственными трудами. Но Творецъ міра, избравшій таковыхъ простыхъ земледельцевъ, неученыхъ, напоилъ души ихъ и разумъ Духомъ святымъ своимъ. Они, живши въ разныхъ местахъ, не видали другъ друга, но заговорили все однимъ гласомъ и одними словами всему міру; много летъ ученые архіереи и священники оставались посему въ стыде и во гневе, и въ зависти, и въ гордости, но простые мужи, напоенные Духомъ святымъ, смело и твердо сію открытую Богомъ истину нашей веры истинныхъ духовныхъ христіанъ свидетельствовали всемъ народомъ...»
       Внушивъ такимъ образомъ несомненность высокаго происхожденія «нашей веры», авторъ глаголетъ: «Прилежно разумейте о томъ, возлюбленные братья и сестры! Не колебайтеся! Не смущайтеся паче всего субботническимъ развратомъ и прочими разными ученіями, но стойте на открытой истине, юже Богъ далъ предкамъ нашимъ, въ томъ да пребывайте»...
       Кончается рукопись такимъ увещаніемъ: «Если мы будемъ тверды въ упованіи открытой веры нашей и не будемъ кичиться своимъ разумомъ искать лучшаго, то будемъ спокойны, кротки, и не будетъ между нами споровъ и разногласія, но будетъ миръ и св. любовь, въ какой пребываетъ самъ Богъ, а если будетъ самъ Богъ съ нами, то Онъ самъ намъ вразумитъ и откроетъ св. писаніе до последней точки... и дастъ намъ святое помазаніе, т. е. Духъ святой свой изобильно изольетъ въ сердца наши... и будутъ въ насъ во всехъ одни мысли и будемъ все одно говорить въ мире, въ любви и святой радости... Если мы будемъ все на техъ обрядахъ, которые подавали предки наши царю, то никакія другія ученія не могутъ насъ поколебать — ни староверы, ни скопцы, ни духоборы, ни лютеранское видимое водное крещеніе и преломленіе хлеба, ни семейские высокимъ своимъ пареніемъ, ни субботники старымъ своимъ закосненіемъ противъ Сына Божія, и все ихъ сильные проповедники, какъ тучи съ дождемъ или бури или сильныя реки не могутъ поколебать нашу храмину, если она основана на твердомъ камени Господа нашаго Іисуса Христа и св. Духа, который управлять будетъ нами по воле Божіей».

 

Пред. глава (Гл. 4) <<<   Вступление и Оглавление    >>> След. глава (Гл. 6)